ОБ ОДНОМ ИСТОЧНИКЕ
"АНЕКДОТОВ ИЗ ЖИЗНИ ПУШКИНА"
ДАНИИЛА ХАРМСА*

ОЛЕГ ЛЕКМАНОВ

За последнее время был опубликован целый ряд работ, посвященных выявлению литературных источников "Анекдотов из жизни Пушкина" Даниила Хармса. Среди авторов этих работ такие авторитетные хармсоведы, как В. Н. Сажин и А. Т. Никитаев. Совсем недавно Н. А. Богомолов в 24 номере "Нового литературного обозрения" указал на сочинение неизвестного юмориста "Пушкин в деревне", напечатанное в четвертом выпуске "Щукинского сборника", вышедшего в 1905 году.

Несмотря на то, что предложенные исследователями источники хармсовских анекдотов действительно представляются весьма убедительными, мы решаемся выдвинуть еще один, как кажется, наиболее вероятный (потому что наименее экзотический). Речь идет о знаменитой книге В. В. Вересаева "Пушкин в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников", которую Хармс внимательно читал (на последнее обстоятельство указал автору этих строк А. А. Кобринский).

В обоснование нашей гипотезы отметим, прежде всего, что Хармса должна была заинтересовать сама форма ("жанр") тех отрывков, из которых, как известно, состоит книга Вересаева. Эти короткие, часто полные приземленно-бытовых подробностей микроновеллы своим строением и лексикой сходны с рассказами, составившими прозаический цикл Хармса "Случаи". Приведем здесь только два, выбранных почти наугад, примера из вересаевской книги: "Княгиня Вяземская говорит, что Пушкин был у них в доме, как сын. Иногда, не заставая их дома, он уляжется на большой скамейке перед камином и дожидается их возвращения или возится с молодым князем Павлом. Раз княгиня застала, как они барахтались и плевали друг в друга"¹. Второй пример: "Любила В. Ф. Вяземская вспоминать о Пушкине, с которым была в тесной дружбе, чуждой всяких церемоний. Бывало зайдет к ней поболтать, посидит и жалобным голосом попросит: "Княгиня, позвольте уйти на суденышко!" и, получив разрешение, уходил к ней в спальню за ширмы"².

В выписках из воспоминаний о Пушкине, составивших книгу Вересаева, легко отыскать и конкретные мотивы, использованные в "пушкинских" анекдотах Хармса. Причем в ряде случаев фрагменты из "Пушкина в жизни" правомерно даже рассматривать как комментарий, обогащающий анекдоты Хармса новыми оттенками смысла. Так, следующий пассаж из письма Пушкина к жене, вошедший в книгу Вересаева: "...отпустил я себе бороду: Ус да борода - молодцу похвала..."³, совершенно особым образом подсвечивает начальные строки второго "пушкинского" анекдота Хармса и придает им автобиографические коннотации (у Пушкина-то, в отличие от Хармса, борода росла "по-молодецки"): "Как известно, у Пушкина никогда не росла борода. Пушкин очень этим мучился и всегда завидовал Захарьину, у которого, наоборот, борода росла вполне прилично"⁴. (Отметим в скобках, что фамилией "Захарьин" подписан один из материалов в книге Вересаева).

Приводимое в книге Вересаева ироническое признание Пушкина из другого письма к жене: "Я становлюсь совершенным идиотом..."⁵ возможно послужило стимулом к написанию седьмого анекдота Даниила Хармса: "У Пушкина было четыре сына, и все идиоты. Один не умел даже сидеть на стуле и всё время падал. Пушкин-то и сам довольно плохо сидел на стуле. Бывало, сплошная умора: сидят они за столом, на одном конце Пушкин всё время со стула падает, а на другом конце - его сын. Просто хоть святых вон выноси!"⁶. Напомним, что в книге Вересаева эпизоды, связанные с детьми Пушкина занимают немалое место. Кажется более чем вероятным, что Хармс, меланхолически отмечавший в своем дневнике: "Травить детей - это жестоко. Но что-нибудь ведь надо же с ними делать!"⁷, должен был с сочувствием отнестись к следующему, например, свидетельству Л. Н. Павлищева, вошедшему в книгу Вересаева: "Александр Сергеевич... не выносил ни крика детей, ни музыки"⁸. Приведем также выписку из биографических материалов П. В. Анненкова, концовка которой выдержана в характерно "хармсовском" духе: "Пушкин был строгий отец, фаворитом его был сын, а с дочерью Машей, большой крикуньей, часто и прилежно употреблял розгу"⁹.

В заключение этой заметки процитируем еще один фрагмент книги Вересаева: "Однажды в жаркий летний день граф Васильев, зайдя к нему, застал его чуть ли не в прародительском костюме. "Ну, уж извините, - засмеялся поэт, пожимая ему руку, - жара стоит африканская, а у нас там, в Африке, ходят в таких костюмах""¹⁰. Помнил ли об этом эпизоде и остроумном оправдании Пушкина Хармс, когда 20 марта 1938 года внес в свой дневник следующую запись: "Подошел голым к окну. Напротив в доме, видно, кто-то возмутился, думаю, что морячка. Ко мне ввалился милиционер, дворник и еще кто-то. Заявили, что я уже три года возмущаю жильцов в доме напротив. Я повесил занавески. Что приятнее взору: старуха в одной рубашке или молодой человек, совершенно голый? И кому в своем виде непозволительнее показаться перед людьми?"¹¹.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Вересаев В. В. Пушкин в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников. М., 1984. С. 65. ^Назад

² Там же. ^Назад

³ Там же. С. 345. ^Назад

⁴ Цит. по: Хармс Д. Горло бредит бритвою. Случаи, рассказы, дневниковые записи // Глагол. М., 1991. N 4. С. 43. Приписывать Пушкину собственные фобии и недостатки - было вполне в духе обэриутов. Ср. с высказыванием Александра Введенского, зафиксированным в "Разговорах" Л. Липавского: "А. В. нашел в себе сходство с Пушкиным: "Пушкин тоже не имел чувства собственного достоинства и любил тереться среди людей выше его"" (Липавский Л. Разговоры // Логос. М., 1993. N 4. С. 37). См. далее в этом же источнике: "А. В.: Я читаю Вересаева о Пушкине" (Липавский Л. Разговоры. С. 60). ^Назад

⁵ Вересаев В. В. Указ. соч. С. 238. ^Назад

⁶ Хармс Д. Горло бредит бритвою. Случаи, рассказы, дневниковые записи. С. 44. ^Назад

⁷ Там же. С. 136. ^Назад

⁸ Вересаев В. В. Указ. соч. C. 463. ^Назад

⁹ Там же. С. 414. ^Назад

¹⁰ Там же. С. 275. ^Назад

¹¹ Хармс Д. Указ. соч. C. 138. ^Назад