ТРАГЕДИЯ В. СКОТТА «ДОМ АСПЕНОВ» И ПУШКИНСКИЙ
РОМАНС О РЫЦАРЕ БЕДНОМ^(*)

Д. П. ЯКУБОВИЧ

Тема настоящей заметки до сих пор оставалась невыясненной окончательно, хотя оба указанные произведения не раз связывались историками литературы. Поводом к установлению этой связи послужили ноты известного артиста и музыканта Н. О. Дюра¹ к пушкинскому романсу, появившиеся со словами Пушкина, но с заглавием трагедии В. Скотта.

П. А. Ефремов, редактируя том VIII сочинений Пушкина², указав на «загадку», разъяснил, что названная трагедия «Дом Аспенов» принадлежит В. Скотту и привел ее краткий сценарий из документов драматической цензуры бывшего III Отделения. Вместе с тем, Ефремов указал на существование в двух рукописях (московской и петербургской театральных библиотек) русского перевода, который был у него в руках. В 1914 г. Каллаш, не зная о статье Ефремова, вновь натолкнулся на ноты Дюра³ и привел слова романса, напечатанного в нотах, обратив внимание на детали, отличающиеся от пушкинского текста. Была высказана гипотеза — не мог ли Дюр узнать варианты романса от самого Пушкина.

Тогда же⁴ Н. О. Лернер указал Каллашу на статью Ефремова и отметил, что «композитору баллады, которая не принадлежит В. Скотту и должна была на русской сцене служить “вставным номером”, не было надобности, как предполагает Каллаш, получить стихотворение непосредственно от Пушкина, так как оно было опубликовано раньше» (в «Современнике»).

Однако, ни один из исследователей, ни Каллаш, не знавший о трагедии В. Скотта, ни Лернер, только сославшийся на Ефремова и высказавший гипотезу, нуждавшуюся в доказательстве, ни сам Ефремов, не привлекали к изучению оригинала трагедии; Ефремов, правда, указывает, что он пересматривал сочинения Вальтер Скотта, и даже отмечает страницы одного издания 1838 г., на которых, после больших поисков, нашел трагедию «Дом Аспенов», но за исключением английского названия ни в чем не обнаруживает знакомства с оригиналом. Наоборот, из ряда ошибочных деталей явствует, что, если Ефремов и имел в руках самую трагедию, то просматривал ее только поверхностно.

Имея под рукой оригинал трагедии В. Скотта в издании 1830 г.⁵, я и счел поэтому необходимым обследовать его в первую очередь, для выяснения раз навсегда ее «таинственной» связи с пушкинским романсом. Начну, однако, еще ранее с романса Дюра, найденного Ефремовым и (не совсем точно) вновь опубликованного Каллашем. Романс был помещен в «Репертуаре русского театра на 1839 г.». Он был мною найден в экземпляре «Репертуара» Библиотеки Академии Наук СССР, несмотря на указание Каллаша и Ефремова на трудности нахождения экземпляра с этим романсом. В экземпляре Академии Наук на оглавлении (обложке) книги осьмой (август, цензурное разрешение июля 31, 1839 г.), под № 5 значится: «Баллада из трагедии дом Аспенов, музыка соч. Н. О. Дюра, стихи А. С. Пушкина». Однако, в книге 8-й романса не имеется, чем, видимо, и объясняются первоначальные долгие поиски Каллаша. Романс же (по-видимому, из-за неправильности брошюровки) попал в экземпляре Академии в приложение к книге девятой (сентябрь). Романс этот дан, видимо, как неизданное раньше, при жизни, произведение умершего в мае 1839 г. Н. О. Дюра. Некролог-биография этого артиста-музыканта (1807–39), составленная «другом Дюра» Ф. А. Кони, находится в предыдущей книжке «Репертуара»; а список его трех альбомов водевильных куплетов и 6 пьес помещен на обложке того же журнала и частью в статье Кони⁶. Мне кажется, что именно у Кони были ноты Дюра на слова пушкинского «Рыцаря Бедного» и, возможно, он — автор статьи-некролога о Дюре, дал в следующей книжке журнала эти ноты. Быть может, ему же принадлежит и заглавие… Литературный текст в нотах неисправен. Ефремов отметил только одну неточность, некоторые (не все) отметил Каллаш. Но подобные неточности обычны в нотах, часть их — простые опечатки⁷. Ноты даны в «Репертуаре» в скрипичном ключе⁸.

Напечатанный Ефремовым документ III Отделения, по его сообщению, подписан Августом Ольдекопом⁹ с датой: «Москва. Запретить. 16 ноября 1827 г.». Ефремов указывает также, что в театральной библиотеке отыскался и самый перевод трагедии, сделанный известным литератором И. В. Селивановым с французского. На аналогичном московском экземпляре перевода помета: «СПБ. 1 июля 1832 г. Цензор Евстафий Ольдекоп» и режиссерские пометы. Кроме этих режиссерских помет, свидетельствующих о назначении отдельных ролей Мочалову, Щепкину и др., Ефремов не дает ничего из селивановского перевода. Вместо всего этого — сжатый конспект III Отделения, видимо сделанный не по оригиналу, не дающий представления о трагедии, пропускающий ряд сцен, путанный, безграмотный и вовсе не упоминающий ни о каких романсах. Не говорит Ефремов, есть ли какие-либо романсы в переводе Селиванова, заявляя только: «Никакого намека на романс Пушкина нет. Мы нарочно привели подробное (? — Д. Я.) изложение пьесы и всех поисков, чтоб будущие исследователи начали с того, на чем мы остановились, и разъяснили бы: как, почему и кем предполагалось внести стихотворение Пушкина». Таким образом, Ефремов в сущности не двинул поставленного вопроса. Зато, в другом месте той же статьи, он довольно категорически высказался о трагедии В. Скотта: «Пьеса, заимствованная из немецких сказаний, оказалась однако не имеющею ничего общего (курсив мой. — Д. Я.) со “Сценами из рыцарских времен”, а пять стихотворений, в ней находящихся, нисколько не относящимися к романсу о рыцаре» (327; курсив мой. — Д. Я.). Проверка этого бездоказательного утверждения уже по тому необходима, что в оригинале пьеса Вальтер Скотта содержит в себе не 5 стихотворений, а 4 стихотворения:

1) В 3 сцене I акта — песенка Рюдигера.
2) Во 2 сцене II акта — песня победителей,
3) В 1 сцене III акта — песня Гертруды¹⁰,
4) В 3 сцене IV акта — песня ночной стражи (Rhein-Wein Lied).

Никаких других песен, кроме этих четырех, действительно, в трагедии Вальтер Скотта нет. Если Ефремов в какой-либо степени руководствовался оригиналом пьесы, то он, не вникая в суть оригинала, по-видимому, ошибся и считал за 2 стихотворения — одну первую песенку, которая вся состоит всего из 4 строк, разбитых словами действующего лица на два самостоятельных двустишия. Вероятнее, как постараюсь показать, дело было еще проще.

Что Ефремов внимательно не читал оригинальной пьесы, видно из того, что он туманно указывает на ее заимствование «из немецких сказаний». Между тем, сам Вальтер Скотт в предисловии к пьесе (advertisement помечено Abbotsford 1st of April) (очевидно, 1829 г. — Д. Я.) определенно указывает на свой источник — драматический роман Beit Weber’a «Die heilige Vehme» (The secret Tribunal), указывает далее, что роман этот находится в 6-м томе его «Sagen den Vorzeit» (Tales of Antiquity) и сам замечает: «The drama must be termed rather a rifacimento of the original than a translation». Почти в тех же словах указывал впоследствии на этот источник и биограф Вальтер Скотта — Локгарт, квалифицируя трагедию Вальтер Скотта как rifacimento — переделку (…House of Aspen rather a rifacimento than a translation from one of the mind dramatists that had crowded to partake)¹¹.

Следовало, очевидно, начинать поиски оригинала романса или повода к его прикреплению к драме еще с Вебера. Однако сравнивая драму последнего с трагедией В. Скотта, я, действительно, не нашел там даже в какой бы то ни было степени аналогичного стихотворения.

Ввиду того, что последующие исследователи (Лернер, Каллаш) не пошли дальше Ефремова, я начал с детального, тщательного изучения оригинала юношеской трагедии В. Скотта 1799 г. Двадцативосьмилетнему автору не удалось поставить ее на сцену и она — как рассказывает частью он сам в предисловии 1829 г., а частью Локгарт¹² — она была найдена им случайно только через 30 лет в его бумагах и напечатана тогда (в 1829 г.). Отсюда, прежде всего, следует взять под сомнение дату (16 ноября 1827 г.) цензурного запрещения пьесы в Москве, приводимую Ефремовым. Очевидно, пьеса никак не могла появиться в этом году в России, раз она не явилась еще и заграницей. Не следует ли видеть, таким образом, в дате, вопреки Ефремову, все-таки скорей 1830-е годы? Впрочем, Ефремов и рукописные русские переводы бездоказательно помечает в одном месте (стр. 329) 1827-м годом (?). Должен оговориться, что документа III Отделения я не видел, что же касается рукописей, то ни на одной мне не пришлось встретить 1827 г.; дата же цензурного одобрения, данного Е. Ольдекопом в июле 1832 г., представляется мне вполне естественной первой датой знакомства в России с переводом трагедии Вальтер Скотта. «Дом Аспенов» в момент написания являлся отголоском увлечения драматургией Гете и Шиллера. Сама драма Вебера (Л. Вехтера) — «Die heilige Vehme» Berlin, 1795, написана в рамках жанра, созданного «Гетцем фон Берлихингеном». Вальтер Скотт, переведя «Гетца» в феврале 1799 г. и встретясь там с описанием Секретного трибунала¹³, естественно увлекся и близкой по сюжету драмой Вебера. Он довольно сильно изменил его концепцию, героев, их имена¹⁴, фабулу, но центром осталась Schiksaltragödie, рыцарское средневековье (у Вебера действие обозначено 1438 годом), мрачное судилище («феме»), явно заимствованное как описание у Гете¹⁵. Осталась у В. Скотта и быстрая, живая смена сцен, столь характерная для этого периода гетевского Sturm und Drang’a. Сюжет на тему «да, жалок тот, в ком совесть не чиста» мог бы, думается, остановить внимание Пушкина, также как и довольно яркий реализм батальных сцен, или сцены воинов, суеверно беседующих на страже у ночного костра. В общем, однако, основное утверждение Ефремова о том, что пьеса «не имеет ничего общего со Сценами из рыцарских времен» — правильно. Единственным местом, которое можно было бы сопоставить со «Сценами» Пушкина, является у В. Скотта сцена 3 первого акта, где старый рыцарь Рюдигер за кубком вина вспоминает о минстреле, находящемся у него, призывает его и тот поет «a song of battle», которую рыцарь оценивает: «well sung and lustily», точно так же как пушкинский рыцарь Ротенфельд кличет за вином миннезингера, тот поет, а рыцарь восклицает: «Славная песня! да она слишком заунывна. Нет ли чего повеселее?» Функции этого эпизода в повествовании, однако, в обоих случаях различны.

За исключением указанного места, совпадений ни в чем нет; нет никакого аналогичного места с пушкинским романсом и в тексте трагедии В. Скотта. Ефремов утверждал то же о вводных стихотворениях. Ввиду этого утверждения становилось совершенно неясно, кто из русских, зачем и в какое место трагедии думал ввести пушкинский романс. Оставалась как будто даже возможность предполагать, что ввести романс думал сам Пушкин. Мне кажется, что на вопрос о месте можно дать ответ, даже исходя только из анализа оригинала «Дома Аспенов». Несмотря на категорическое утверждение Ефремова, что «пять стихотворений» оказались «нисколько не относящимися к романсу о рыцаре» (328), кажется возможным до известной степени установить это место и эту связь. Первое стихотворение у В. Скотта (его нет у Вебера)¹⁶, то самое, которое Ефремов счел за два стихотворения, представляет собою следующее четверостишие:

It was a Knight to battle rode,
And as his war-horse he bestrode —
Off rode the horseman, dash, sa, sa!
And stroked his whiskers, tra, la, la!¹⁷

Это единственное четверостишие в трагедии В. Скотта — песенка про рыцаря, отправившегося путешествовать, которое может быть по этому чисто внешнему признаку сопоставлено с романсом про пушкинского рыцаря. Излишне говорить о том, что в содержании нет ничего общего, но это несомненно единственное место, куда в русском переводе по ассоциации мог попасть романс Пушкина про рыцаря же. Отмечу вместе с тем, что в предшествующих песне словах английского текста есть и упоминание о крестоносцах (old Rudiger with the iron arm, as the crusaders used to call me)¹⁸, поддерживающее для русских ассоциацию; отмечу и то, что песню эту старый Рюдигер поет как раз непосредственно перед призванием минстреля, сценой, как я указал, напоминающей пушкинский эпизод в «Сценах из рыцарских времен». А, между тем, сам Пушкин хотел вложить романс о рыцаре в уста минстреля (Франца) в своих сценах¹⁹ именно в этом месте. Кроме того, есть и еще доказательство, что было избрано это именно место. Ноты Дюра напечатаны в скрипичном ключе, между тем у В. Скотта в соответственном месте о рыцаре поет старик-мужчина. Это могло бы осложнить вопрос, так как становится неясным, для кого же из действующих лиц предназначался вставочный романс Дюра. Но одна деталь объясняет и этот пункт. В том же № «Репертуара», куда попал дюровский романс, в конце номера (стр. 27) имеется замечание, неприводимое исследователями. «В прошедшем № вкралось ошибка в Балладе Пушкина. Партия написана Дюром для баса (курсив мой. — Д. Я.), а не для сопрано; и в нотах должен быть басовый ключь вместо скрипичного, как напечатано в нотах». Это замечание любопытно как тем, что подтверждает, что романс Дюра–Пушкина предназначался для «Дома Аспенов» В. Скотта, так и тем, что указывает на необходимость петь в трагедии этот романс мужчине. Таким образом, романс может уложиться на место песенки старого рыцаря Рюдигера²⁰.

Таковы теоретические соображения, указывавшие на место связи трагедии с пушкинским романсом. Не ограничиваясь ими, я занялся просмотром рукописных переводов трагедии В. Скотта, сохранившихся в « Центральной библиотеке русской драмы», переводов, на которые ссылался и Ефремов. Первая рукопись «Семейство Аспенов, или Таинственный суд невидимого Трибунала, перевод с французского И(льи) Селиванова». Здесь, как правильно указал Ефремов, расписаны роли московских артистов (с Мочаловым и Щепкиным). Песенка Рюдигера обозначена по двустишиям как № 1 и № 2, что, видимо, и дало повод Ефремову увидеть здесь два различных стихотворения. Селиванов — переводчик драмы, маленький литератор, не перевел вовсе песенки Рюдигера, но, по-видимому, режиссерской рукой в рукопись было вписано: «№ 1 поет: Худо, худо, ах! французы в Роценвале (sic) было²¹ вам», и после слов: «напень вином бокал мой, Гертруда, а ты Петр, поди позови менестреля, вчера вечером пришедшего» (продолжает):

                    № 2

В Роденевале было вам
Карл Великий тут лишился
Лутших рыцарей своих.

Так в этом месте введены были стихи Карамзина, ничего общего не имевшие с оригиналом трагедии. В действии 2 (явл. VII) для № 3 оставлено место и карандашом сделана надпись: «хор», чернилами: «победа, победа (приискать из какой пиэсы)». Таким образом, уже по этой ремарке Ефремову следовало заключить о методе выбора романсов. Еще рельефнее это видно из № 4, где, согласно тексту В. Скотта, должна петь свой романс ждущая милого Гертруда. В этом месте в рукописи вписано чернилами, но позже зачеркнуто карандашом:

Где ты, милый, что с тобою
С чужеземною красою —
Иль в далекой стороне
Изменил неверный мне?..
          «Людмила». Баллада Жуковского.

Этот пример, ускользнувший от Ефремова и последующих исследователей, совершенно определяет метод выбора вставных романсов. В данном случае (и очень удачно) прибегли к «Людмиле» Жуковского. Баллада В. Скотта в самом деле близка лирике Жуковского и характерно, что именно баллада Жуковского была сочтена адекватным заместителем «Песни девушки из Торо». Второй экземпляр рукописи, также указанный Ефремовым, не представляет существенных отличий. Но решающее значение для вопроса о связи с пушкинским романсом имеет третий экземпляр перевода, который не был, по-видимому, известен вовсе Ефремову, отчего и произошла вся затеянная им «загадочная» путаница. Этот экземпляр (№ 37904) анонимен, носит название «Дом Аспенов Вальтер Скотта, перевод с английского». На нем имеются две пометки. Одна: «Одобряется к представлению. СПб. 30 ноября 1837 года, Ценсор Евст. Ольдекоп»; другая, зачеркнутая карандашом: «Запретить». «Запрещена в 1837». Бумага с вод. знаком 1836 г. Именно в этом, ином чем у Селиванова, писанном писарским почерком, экземпляре, по которому тоже значительно прошелся цензорский карандаш, и который своеобразно дополняет известные уже поправки русских цензоров В. Скотта²², в этом экземпляре находим имя Пушкина. Песенка Рюдигера о рыцаре в этом экземпляре вовсе выпущена, но непосредственно следующая сцена, сходство которой со «Сценами из рыцарских времен» было мною отмечено, имеет следующий вид:

Непосредственно за этим местом следует разделенный на нумерованные куплеты, без всякого заглавия, пушкинский романс — романс о Рыцаре бедном. Именно здесь уже дано чтение «S. M. V. своею кровью (т. е. Sancta Maria Virgo) начертал он на щите», несомненно отсюда и перешедшее в романс Дюра²⁴. К выше приведенным словам: «играя на арфе», на той же странице сделано примечание, разъясняющее окончательно, откуда попал романс в пьесу. Примечание сделано тем же почерком, что и текст пьесы: «В Английском подлиннике песни нет. Вставленный здесь романс взят из сочинения А. С. Пушкина: “Сцены из рыцарских времен”, напечатанного в V томе “Современника” на 1839 г. стр. 220 и 221». Таким образом, это примечание всецело оправдывает гипотезу Н. О. Лернера, что романс, во-первых, «вставного» характера, во-вторых, взят из печатного источника — «Современника». Вместе с тем, прямая ссылка на этот источник уничтожает предположение Каллаша о том, что романс мог быть внесен в пьесу В. Скотта при посредстве самого Пушкина.

Следует, однако, заметить, что предыдущими соображениями ни в коей мере не решается отрицательно вопрос о знакомстве Пушкина с самой трагедией. Наоборот, Пушкин, как мне кажется, должен был быть несомненно знаком с «The House of Aspen». В 1829–30 г. Пушкин и вся читающая Россия остро следит за всякой новинкой, выходящей из-под пера В. Скотта. Особо должна была в эти годы — годы собственных драматических опытов и изучений — заинтересовать Пушкина драматическая попытка-новинка любимого шотландского писателя.

Обращаю внимание на то, что «Дом Аспенов» был напечатан впервые В. Скоттом в изданном Чарльзом Хисзом (Charles Heath) в 1829 г. альманахе, вышедшем под названием «The Keepsake» (памятная книжка), и в России этот альманах появился как раз в начале 1830 г.²⁵ О нем сообщалось в «Галатее» 1829 г., № 3, в статье об английской литературе. Статья эта была, так сказать, на глазах у Пушкина. В предыдущей книжке «Галатеи» был напечатан пушкинский «Цветок», в следующей (№ 4) — ноты Верстовского на «Два Ворона» В. Скотта в переводе Пушкина. Из того же кипсэка печатался в № 8 «Галатеи» прозаический новый отрывок В. Скотта. Но еще убедительней то, что в № 2 (ценз. разреш. Января 5) «Литературной газеты» за 1830 г., который издавался под особо внимательным присмотром Пушкина (он сам писал, что в это время он «один» издает газету), было объявлено (стр. 16) о том, что уже получен в Петербурге «Английский Альманах: “The Keepsake”» и что «В ней помещены сочинения С. Вальтер Скотта (The House of Aspen), трагедия в 5-ти действиях». Добавлю, что так же как в «Галатее», в дальнейших №№ «Литературной газеты» стали появляться переводы новелл В. Скотта, взятых из предыдущих выпусков того же кипсэка.

Ефремовым был поставлен вопрос «как, почему и кем предполагалось внести стихотворение Пушкина». Мы можем теперь ответить на вопрос как и кем было это сделано. Случайно связан романс Пушкина о Рыцаре бедном с трагедией В. Скотта, русским переводчиком последнего и автором нот, но за этой случайностью чувствуется неслучайное «почему» — сознание современников Пушкина о большой близости этого романса «из рыцарских времен» к жанру «средневековых» исторических романов и драм В. Скотта — поэта этих времен.

¹ См. о нем Записки Каратыгина, 1880, гл. X и др., а также у Арапова и Вольфа. ^Назад

² Издание А. С. Суворина, 1905, стр. 326–329. ^Назад

³ Голос минувшего, 1914, № 7. ^Назад

⁴ См. Голос минувшего, 1914, № 11, стр. 288. «Из истории баллады о рыцаре». ^Назад

⁵ The House of Aspen, a tragedy. By Sir Walter Scott. Paris. Published by A. and W. Galignani, 1830, I–IV; 1–102. ^Назад

⁶ Дюр писал также песни с хором из «Русалки» (у Кони: «Русальки») Пушкина. Ефремов ошибочно называет Н. О. Дюра — П. О. Дюром. ^Назад

⁷ «C вида сумрочный», « впечатленье», «S. M: V: своею кровью», «Паладины», «его угроза поражали Музульман», «Возвротясь в свой замок далъный». ^Назад

⁸ Ефремов и Каллаш приводят и заглавие следующего романса Flora valse, ноты которого находятся непосредственно дальше, на том же листке. Это, однако, романс не Дюра, a Hunten’a, как видно из перечисления танцев на обложке 9-й книги «Репертуара». ^Назад

⁹ Неясно, сделан ли перевод с французского самим Ефремовым. ^Назад

¹⁰ Песня представляет первый набросок романса В. Скотта «Девушка из Торо» — «The Maid of Тоrо» (см. об этом у Локгарта, т. II, стр. 16). Добавлю, что баллада несколько изменена потом ритмически, переменено имя героя, добавлена еще одна строфа. ^Назад

¹¹ Двухтомный Lockhart «The Life of Scott», 1872, p. 109. ^Назад

¹² J. G. Lockhart. The Life of Sir Walter Scott, Edinburgh, 1902, vol. 2, p. 16. ^Назад

¹³ Перевод Götz’a, сделанный В. Скоттом, в собрании сочинений последнего сохранился (частью разрезанный) в библиотеке Пушкина «The prose Works of Sir W. Scott», vol. V, p. 593–628. Оценку этого перевода см. у J. Koch’a (Germanisch-Romanische Monatsschrift, 1927, März-April, Heft 3/4, S. 121–122). ^Назад

¹⁴ Веберовскому Рюдигеру Мальтингаму соответствует Родерик Мальтингам, Фейт Вейдеру — Рюдигер В. Скотта; Георгу Вейлеру — Георг Аспен, Азельгунда — Изабелле и т. д. (анализ изменения дан в статье Koch’a «Sir W. Scott Beziehungen zu Deutschland», II, 5, 127. ^Назад

¹⁵ «Goetz v. Berlichingen», XI, Akt V. ^Назад

¹⁶ Хотя В. Скотт заимствовал из другой песенки Вебера припев. ^Назад

¹⁷ «Это был рыцарь-вояка и на ратном коне ездил верхом. Далеко ездил всадник, даш-са-са! и разглаживал свои бакенбарды, тра, ля, ля!» ^Назад

¹⁸ Изд. 1830, р. 17. ^Назад

¹⁹ См. В. Е. Якушкин. Русская старина, 1884, XLIV, стр. 524–525. ^Назад

²⁰ Можно говорить только об этом месте, так как на месте двух других мужских песен (см. выше) во 2 и 3 актах, романс не мог бы быть. Одна из них должна быть бравурным хором (марш победителей); другая обнаруживает веселую душу (a jovial soul) поющего Виккерда (Rhein-Wein Leid) — веселый характер этой песни был дан и Вебером. ^Назад

²¹ Имею в виду № 6035 и № 6036. На первом: «Одобряется к представлению. Санктпетербург, 4-го июля 1832 г. Ценсор Евстаий Ольдекоп». Нумерации романсов нет, но вводные романсы имеются. Романс Жуковского, сначала написанный, зачеркнут. ^Назад

²² Напр., заменено, вм. «с попами, да с бабами» через: «с старыми конями»; вм. «клянусь святым крестом» — «клянусь всем священным». ^Назад

²³ Сбоку карандашом: знак оркестру. ^Назад

²⁴ Здесь же чтение «замок дальний». ^Назад

²⁵ Сохранился в библиотеке В. А. Жуковского. «Дом Аспенов» занимает стр. 1–66. ^Назад

^(*) Сборник статей к 40-летию ученой деятельности академика А. С. Орлова. Л., 1934. С. 449–458. ^Назад