 |
 |
 |
 |
|
На правах рукописи ПОЛЬШИКОВА Людмила Дмитриевна ИНТОНАЦИЯ КАК ПРОБЛЕМА ПОЭТИКИ Специальность 10.01.08. — Теория литературы. Текстология.
АВТОРЕФЕРАТ Москва 2002 Работа выполнена на кафедре теоретической и исторической поэтики Российского государственного гуманитарного университета.
Научный руководитель:
Официальные оппоненты:
Ведущая организация:
Защита состоится «26» декабря 2002 года в ____ часов на заседании диссертационного совета Д 212. 198. 04. при
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Автореферат разослан «___» ноября 2002 г.
Ученый секретарь диссертационного совета ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ В предлагаемой диссертационной работе рассматривается проблема интонации в контексте научных подходов теоретической поэтики и исторической эстетики. Интонация многие годы была предметом специальных интонологических исследований. На характере этих исследований сегодня сказывается влияние социального заказа, по этой причине спектр научных проблем переместился в дидактическую сферу, например, в область преподавания русского языка как иностранного. С позиций лингвистики, для которой речевая интонация представляет собой акустическое явление, до сих пор остается неизученной проблема определения интонационного значения. В ряду других открытых областей интонологии как раздела языкознания следует назвать вопрос о природе интонации и необходимость разработки типологии интонации в языковой, речевой и собственно художественной сферах. Для разрешения названных проблем, на наш взгляд, недостаточно понимания интонации как акустического фактора, что и определяет актуальность нашего исследования. Типология поэтической интонации, определение ее роли в создании мелодики стихотворной речи, стилистическая проблематика — все это на протяжении столетия находилось в кругу интересов литературоведения. Выявленные Б. Эйхенбаумом типы интонации (напевный, говорной, декламативный) достаточно изучены в современном отечественном стиховедении. В работах В. Холшевникова дается совокупность факторов, определяющих тот или иной тип интонации. В то же время, вопрос о конструктивной роли интонации в образовании целостности оставался на периферии научных поисков. Современное состояние теоретической поэтики и исторической эстетики позволяет перейти к изучению эстетической составляющей природы художественной речи. В этой связи весьма актуальным оказывается изучение роли интонации в формировании целостности художественного произведения. Научная новизна исследования связана с выявлением интонационно-образующих факторов, с разработкой типологии интонации, с изучением ее художественных функций в стихотворном литературном тексте. В диссертации впервые доказывается наличие в художественном произведении двух направлений интонирования: «автор — герой», «герой — мир». Целью нашей работы является многоаспектное описание интонации и разработка методики интонационного анализа художественного стихотворного текста. С этим связаны следующие задачи работы:
Основным материалом для работы послужили стихотворения О. Э. Мандельштама, а также стихотворения М. Ю. Лермонтова, Дм. Воденникова. Методологическую основу диссертации составляет «эстетика словесного творчества» М. М. Бахтина, чье представление о специфике художественной формы позволило нам определить виды интонации в художественном произведении, а его теория высказывания является для нас базовой в разработке типологии интонации жизненной речи. Важны исследования Л. С. Выготского в области детской психологии, в которых выдвинуто фундаментальное для понимания природы интонации понятие «внутренней речи». Кроме этого, необходимо назвать музыковедческие работы Б. В. Асафьева: в них дано разграничение интонационного и неинтонационного видов искусства, а также представление о форме как процессе. Особое значение для работы имеет семиоэстетический подход к природе художественной реальности, в частности, развивающие этот подход работы В. И. Тюпы о типах художественности. На защиту выносятся следующие положения:
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что материалы исследования дополняют курс теоретической поэтики, а также важны для стиховедения в плане анализа интонационно-образуюшего начала художественной речи. Результаты работы представляют интерес для изучения общих закономерностей построения художественного текста, могут быть использованы в практике преподавания спецкурсов и спецсеминаров, при разработке курса теории литературы и курса «Анализ художественного текста». Кроме того, представленные в Приложении № 1 образцы анализа ритмико-ассонансной и акцентно-ритмической структур стихотворений О. Мандельштама могут послужить материалом для составления метрического репертуара поэта. Приложения № 2–№ 4 окажутся полезными для исследования творческого наследия Мандельштама и истории его публикаций. Апробация результатов исследования проводилась в ходе выступлений на заседаниях аспирантского объединения при кафедре теоретической и исторической поэтики РГГУ, на научной конференции «Литература и религия: Проблемы взаимодействия в общекультурном контексте» в БГУ (Улан-Удэ — 1999), на межвузовской научной конференции «Актуальные проблемы современного литературоведения» в МГОПУ (Москва — февраль 2000 г.), на межрегиональной конференции «Проблемы литературного образования: Концепции. Программы. Технологии» (Улан-Удэ — январь 2001 г.), на Шестой научной конференции «Феномен заглавия: Эпиграф как элемент заголовочного комплекса» в РГГУ (Москва — март 2002 г.), на Бахтинских чтениях в РГГУ (Москва — ноябрь 2002). Диссертация обсуждена на заседании кафедры теоретической и исторической поэтики РГГУ. Основные положения и результаты исследования отражены в публикациях. Цель и задачи исследования определили структуру диссертации. Работа состоит из трех глав, введения и заключения. СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются цель и задачи работы, освещаются открытые вопросы интонологии, определяется область исследуемого материала. Первая глава — «Место проблемы интонации в современной науке» — состоит из двух больших разделов. В первом разделе («Лингвистический и литературоведческий аспекты проблемы») дан обзор исследований, а также справочного и учебного материала, представленного в отечественных и зарубежных изданиях, с целью поиска методологической определенности и усвоения положительного опыта языкознания и литературоведения. Уточняется содержание понятия «интонация». Традиционно в лингвистике интонация рассматривается как акустический фактор. Признание этого позволило в свое время выделить два типа языков: тональный и тонально-акцентный (Crystal (1969), J. B. Pierrenhumbert (1980), Cruttenden (1986)). Анализ дефиниций и работ об интонации позволяет сделать вывод о функциональных признаках явления. С точки зрения языка как системы интонация выполняет функции дифференциации. Во-первых, она различает коммуникативные (грамматические) типы высказывания: побуждение, вопрос, восклицание, повествование, импликацию (подразумевание); во-вторых, — различает части высказывания соответственно их смысловой важности, выделенности. Наиболее общая функция интонации, как утверждают многие источники, — коммуникативная. Наши примеры воссоздания речевой ситуации, показывают, что коммуникативная функция интонации, хотя и названа наиболее общей, чаще всего при опытах интонационного анализа высказываний не учитывается. Напротив, определяющими остаются нормы и правила языка как системы, что, на наш взгляд, является первой причиной того, почему исследование коммуникативной функции интонации затруднено. Для построения системы языка в целом и интонационной системы языка в частности одним из наиболее важных направлений интонологии является описание интонационных моделей. Исследования в этой области приводят к выводу о том, что одни и те же интонационные модели, полученные в результате наблюдений над синтагматической структурой фразы и акустическими параметрами, могут быть использованы по-разному в том или ином контексте (мы это демонстрируем на примере использования формы риторического вопроса). В то же время разные модели, используемые в разных контекстах, могут иметь один и тот же эффект. Это означает, что интонационную систему языка характеризует большая подвижность по сравнению с грамматической, следовательно, у интонации больше возможностей непосредственно отвечать целям общения (Н. Д. Светозарова). Признание этого факта ведет к необходимости определения концептуальной структуры, в пределах которой интонация понимается как явное специфическое содействие определению значения. Так формируется одна из областей, требующих изучения, — проблема интонационного значения, для разрешения которой необходимо выполнение следующих условий:
Вопрос о количестве и классификации коммуникативных типов высказывания (И. Г. Торсуева) до сих пор остается нерешенным. Те типы интонации, которые обычно называются коммуникативными (вопрос, побуждение, повествование), не приближают нас к определению коммуникативной ситуации, к пониманию конкретных целей общения и, соответственно, к решению вопроса о значениях, выраженных интонацией. Основная функция интонации, изучение которой позволяет разрешить проблему интонационного значения, — конструктивная. Заметим, что традиционно интонация наделяется одновременно с конструктивностью и функцией членения. На наш взгляд, функцию членения выполняет ритм, с которым интонация как конструктивный (связующий) фактор находится в нерасторжимом единстве. Поэтому в нашей работе речь идет обычно о ритмико-интонационном единстве целого, где ритмически выделенные единицы членения речевого потока интонацией организуются, связываются (М. М. Гиршман). Ключевой вывод первого раздела главы можно определить так: главным условием для успешного разрешения проблемы интонационного значения является удовлетворительное представление о том, что есть целое высказывания и целостность художественного произведения. Во втором разделе первой главы («Проблема интонации в контексте смежных филологии научных дисциплин: психология и музыковедение») нами учитывался, с одной стороны, факт зарождения интонации в недрах внутренней речи (Л. С. Выготский) и, с другой стороны, представление о поэзии как об одном из видов интонационных искусств (Б. В. Асафьев). Определяющим и объединяющим психологию и музыковедение в этом разделе является вопрос о механизме мышления. Процесс мышления от мысли к слову есть внутреннее движение через целый ряд планов. Наша задача состояла в том, чтобы определить специфику функционирования интонации в этом процессе, для чего, в первую очередь, требовалось осознать структуру внутренней речи. Для самого Выготского интонация являлась таким фактором внешней, т. е. акустической стороны высказывания, который с наглядностью обнаруживал тенденцию внутренней речи к сокращенности. Именно с этой тенденцией, как известно, связаны выявленные ученым структурные признаки внутренней речи: а) абсолютная предикативность, б) факультативность вокализации и в) семантическое превалирование смысла над значением. В своей работе мы, вслед за Выготским, принимаем во внимание психологический аспект языковой деятельности, выявляющий функционирование второго плана речи — внутреннего. Осознание того, что интонация возникает во внутренней речи как проявление «аффективной волевой тенденции» личности, и позволило нам дать первое определение интересующего нас явления. Таким образом, мы подходим к выводу о том, что интонация не есть содействие образованию значения высказывания в процессе речевого мышления, а представляет собой непереводимый в знаки избыток внутренней речи, несущий в себе смысл высказывания, минуя языковые значения текста. Асафьев, как и Выготский, подходит к рассмотрению процесса мышления. Он исследует этот процесс в музыке от начальных его форм до итога, которым является образ как высшая форма музыкального художественного обобщения. Ведущее место на пути к формированию такого образа отводится интонации, так как «мысль, чтобы стать звуковыраженной, становится интонацией»1, а само интонирование, по Асафьеву, есть не что иное, как процесс выявления человеческого сознания в формах музыки. В работах Асафьева есть все основания для того, чтобы собственно музыковедческие аспекты проблемы интонации отнести к общим законам творчества. Поэтому в данном разделе первой главы мы переходим к обнаружению эстетической составляющей проблемы интонации. В ряду функциональных характеристик интонации Асафьевым на первый план выдвигается вопрос о ее коммуникативности. Дело в том, что деятельность композитора обеспечивает то качество музыки, которое делает ее искусством людского общения, а сама интонация связывает творчество с исполнением, слушанием. Это означает, что именно процесс интонирования и порождает коммуникативное событие. В музыке это всегда эстетическое со-бытие композитора — исполнителя и слушателя. В творческой деятельности, в соответствии со спецификой интонационных искусств, внутренний текстопорождающий импульс или, по Выготскому, «аффективно-волевая тенденция» говорящего неразрывно связаны с интонационными ожиданиями развитого «внутреннего слуха», с «аффективно-волевой подоплекой» воспринимающей аудитории. Проблеме развития внутреннего слуха Асафьев уделяет особое внимание. Именно в этом разделе нашей работе мы впервые подходим к определению интонационно-образующих факторов. В музыке они составляют «интонационный комплекс»: а) тон, б) акцент, в) интервал и, наконец, г) ритм. Закрепленный в некоторую историко-культурную эпоху «интонационный комплекс» или запас выразительных, «говорящих» музыкальных интонаций, «на слуху лежащих» звукообразований, по Асафьеву, есть» интонационный словарь эпохи». Эта идея существенно перекликается с мыслью М. М. Бахтина о том, что наиболее устойчивые жанровые интонации образуют «интонационный фонд» или «репертуар интонаций». К рассмотрению бахтинской концепции интонации мы переходим в следующей главе. Во второй главе — «Теория интонации в системе научных взглядов М. М. Бахтина» — нами впервые были обобщены суждения великого ученого об интонации, вопрос о которой на протяжении многих лет был в центре его внимания. Этот вопрос пронизывал известные теории диалога и полифонического романа, теории чужой речи и социальной оценки, теории выказывания и речевых жанров. Теория интонации не рассматривалась Бахтиным систематически, но занимала существенное место в статьях и книгах так называемого «лингвистического цикла» (эти работы мы рассматриваем в первом разделе этой главы) и в работах, составляющих его «эстетику словесного творчества» (они стали предметом второго раздела). Первый раздел второй главы («Интонация в контексте теории высказывания и речевого взаимодействия») мы начинаем с анализа дефиниций, затем переходим к характеристике интонации через описание ее функций, как это чаще всего делал Бахтин. Основной функцией интонации он называет выражение (1). Под выражением понимается произнесение, звуковое воплощение интонации, которая, существуя во внутренней форме, проходит «испытание выражением». Для Бахтина выражение — это лишь стадия, пройдя которую (или являясь фактом которой), слово становится «моментом живой событийности». Здесь мы видим выход к следующей функции интонации — функции связи слова с внесловесным контекстом (2). Бахтин подчеркивает активный характер интонации по отношению к слову, с одной стороны, и к внесловесному контексту, к социальной атмосфере, с другой. Социальность интонации, по Бахтину, это не только взаимоотношения слушающего и говорящего, но и соприкосновение самого слова с жизнью. Эти размышления ведут нас к пониманию специфики представлений Бахтина о коммуникативности интонации: наряду с говорящим и слушающим при посредстве интонации обнаруживает себя третий участник ситуации общения — предмет высказывания. В связи с этим формулируется представление о двойной ориентировке как свойстве всякого действительно произнесенного, т. е. интонируемого слова. Учет такого свойства интонации, как двойная ориентировка, позволяет установить трех участников коммуникативного события. Истоки такого понимания, что, очевидно, лежат в религиозной философии, питавшей и эстетику словесного творчества Бахтина, и его теоретическую филологию. Еще одна важная для Бахтина функция интонации — конструктивная (3). Понятно, что интонация оформляет высказывание в единое целое, но для Бахтина такое оцельнение — не имманентное свойство интонации. Дело в том, что порождающее интонацию значение принадлежит оценке ситуации и соответствующей аудитории (вспоминается «аффективно-волевая тенденция» Выготского). Интонация призвана адекватно выразить эту оценку. Таким образом, посредством интонации осуществляется выбор и размещение элементов высказывания, в чем и состоит ее конструктивность. На следующем этапе работы, в связи с разрешением вопроса природы интересующего нас явления, мы подошли к необходимости конкретизировать само понятие «интонация». Анализ определений интонации в работах Бахтина позволил выстроить следующий ряд эквивалентных понятий: выражение — звучание — оценка — эмоционально-волевая сторона слова — интонация. Поля значений каждого из терминов в своем сочетании дали одно представление: интонация есть эмоционально-волевая оценка, выраженная звучанием слова. Далее на основе бахтинской теории высказывания и речевого взаимодействия мы разработали типологию речевой интонации. Грамматический тип интонации (А) определяется относительно языковой сферы функционирования, единицей данного типа является слово или предложение. Речь идет о повествовании, перечислении, противопоставлении, присоединении, о вопросительной, повелительной (императив), уступительной, пояснительной, разделительной интонациях. Здесь обнаруживается главное расхождение взглядов Бахтина с лингвистической позицией в определении названных типов интонации, считающихся в интонологии коммуникативными. По Бахтину, побудительное, повествовательное, вопросительное мелодическое движение фразы, являясь грамматической формой, само по себе коммуникативностью не обладает. Оно получает ее, становясь фактором высказывания, и зачастую преодолевая непосредственное грамматическое значение. Характеризуется грамматическая интонация такими признаками, как типичность, нормативность и логический принцип завершенности. Следующий тип интонации — экспрессивный (Б). Сфера функционирования — речевая, единицей данного типа является высказывание. В отличие от грамматической, экспрессивная интонация (будь то печаль, скорбь или отчаяние, убежденность или сомнение, умиление или ликование) более свободна от нормативности структуры предложения и даже от предметно-смыслового содержания. Кроме того, экспрессивная интонация индивидуальна, так как она определяется речевой ситуацией и учитывает все три стороны конкретного речевого события. Именно экспрессивной интонации присущи коммуникативность и конструктивность. Функционированием в речевой сфере определяется так же и жанровая интонация (В). Но в данном случае единицей речи выступают уже такие типические высказывания, как жанры приветствия, прощания, осведомления о здоровье, о делах, приказ, приглашение, разрешение, распоряжение, требование, просьба, мольба, заповедь, запрет, обещание, угроза, хвала, порицание, брань, проклятие, благословение и т. д. Все они составляют «интонационный фонд» своей эпохи. Как и грамматическая интонация, данный вид лишен индивидуальности, но, функционируя в речевой сфере, как и экспрессивная, жанровая интонация характеризуется определенной свободой. Поэтому возможна, например, жалостливая, настойчивая или великодушная просьба. Прежде чем перейти к определению интонации художественного высказывания, нам необходимо было разграничить внутренний и внешний типы интонации. И в этом обнаруживается существенный для разрешения главной проблемы нашей диссертации момент сближения идей Бахтина и Выготского: речь идет об образовании высказывания, т. е. о процессе текстопорождения. Бахтин активно развивал идею несовпадения внутреннего и внешнего выраженного планов, писал о том, что непосредственно в слове «звуковая передача ценностной интерференции невозможна»2. По этой причине, характерная для новой литературы сложность интонационных структур непередаваема голосом (невыразима вовне), но ощутима внутренним слухом как самостоятельная интонационная сфера, функционирование которой, по-видимому, подчиняется законам внутренней речи. Это еще раз убеждает нас в правильности избранного подхода: проблема интонационного значения может быть разрешена при учете того, что семантика интонации есть семантика внутренней речи. Во втором разделе второй главы («Интонация как явление художественного высказывания») мы определяем виды интонации применительно к «эстетике словесного творчества». Главным источником для нас были бахтинские работы 20-х годов. Имеются в виду «Проблемы содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» и фрагменты первой главы «Автора и героя в эстетической деятельности». Исходным являлось следующее утверждение Бахтина, в котором называется два вида интонации и ритма: реалистическая интонация и реалистический ритм, соответствующие позиции героя, (это первый вид), формальная интонация и формальный ритм, обозначающие позицию автора-творца (это второй вид). Проведенная нами работа позволила расширить первоначальный круг бахтинских определений каждого из двух выявленных видов интонации. В результате мы имеем, во-первых, реалистический, этически реалистический, жизненно реалистический вид интонации. Носителем такой интонации является действующее лицо, герой, переживающий события этически заинтересованно. Реалистическая интонация близка экспрессивной интонации, и, обладая теми же свободой и индивидуальностью, она выполняет ту же функцию: выражает как оценку предмета в ценностном контексте героя, так и реакцию на высказывание другого. Так в драме, интонация является, как пишет Бахтин, «выражением столкновения между различными эмоционально-волевыми позициями, занятыми действующими лицами в одном и том же событии, выражением борьбы оценок. Каждый участник диалога в прямой речи каждым словом непосредственно высказывает предмет и свою действенную реакцию на него — интонация жизненно реалистична, автор непосредственно не выражен»3. Второй вид интонации — интонация первоначально определенная Бахтиным как формальная, или эстетически завершающая, эстетически ценностная. Ее носителем является автор. Значимость такой интонации возрастает в эпических произведениях. «Прозаик не очищает слов от чужих ему интенций и тонов, не умерщвляет заложенные в них зачатки социального разноречия, не устраняет те языковые лица и речевые манеры, которые просвечивают за словами и формами языка, — но он располагает все эти слова и формы на разных дистанциях от последнего смыслового ядра своего произведения, от своего собственного интенционального центра»4. Эстетически завершающая интонация не близка ни одному типу интонации жизненной речи, в отличие от так называемой реалистической интонации, близкой экспрессивному интонационному типу. Проведенная нами работа позволяет судить о том, что природа эстетически завершающей интонации близка природе внутренней речи. Этот факт подтверждает мысль об особом месте эстетически завершающей интонации и выдвигает вопрос о специфической системе ее обнаружения и научного описания. Объем изученного материала и данные, полученные в результате систематизации, позволяют признать продуктивность научного метода Бахтина для разработки методики интонационного анализа. Такой анализ ориентирован на выявление архитектоники эстетического объекта конкретного произведения, т. е. его целостности. Названный подход сформулирован Бахтиным в работе «Проблемы содержания, материала и формы словесного художественного произведения» (1924 год), где целостность понимается как упорядоченность формы произведения относительно его содержания. С развитием представлений о двух названных видах интонации и с разработкой методики интонационного анализа стихотворного текста связано дальнейшее осмысление интересующей нас проблемы. В третьей главе — «Поэтическая интонация как проявление ценностной и жизненной интенций сознания в формах художественного письма» — мы характеризуем виды интонации в системах отношений «автор — герой», «герой — мир» и «автор — читатель». Ключевым здесь является понятие «интенция»: названные виды интонаций различаются нами с учетом отличия авторской интенции, т. е. ценностной экспрессии, направленной на завершение, от жизненной, направленной на выражение интенции героя. В первом разделе данной главы («Виды интонации») категория интонации вводится нами в систему идей и понятий «эстетики словесного творчества», что означает определение ее функциональности в обнаружении взаимосвязанности «эстетического объекта» и организованного материала произведения. Двойственность интонации и ритма, о которой писал Бахтин во фрагменте первой главы «Автора и героя в эстетической деятельности», дает нам основания считать, что эстетически завершающий и жизненно реалистический виды интонации (в соотношении с ритмом) есть «архитектоническая» и «композиционная» формы целого. Как композиционная форма, интонация «герой — мир», так мы в дальнейшем называем жизненно реалистическую интонацию, есть выражение эмоционально-волевого тона субъекта высказывания в ритмико-интонационных художественных формах. Это означает, что интонационный анализ предполагает, в первую очередь, осознание субъектной структуры произведения. Например, в эпосе субъектная структура представлена двумя уровнями: авторским, являющим себя через посредничество повествователя или рассказчика, и уровнем героев. Им, как известно, соответствуют композиционно-речевые формы или изображающее и изображенное слово. Так, эмоционально-волевая позиция героя и выражающая ее интонация «герой — мир» будут первым уровнем интонационного пространства произведения. В соотношении с первой, интонация «автор — герой», понимаемая как архитектоническая форма, есть проявление авторской интенции или глубинного текстопорождающего импульса. Она является носителем объемлющей, формирующей реакции автора-творца, чем и определяется специфика ее функционирования. Такая интонация, выражающая ценностную экспрессию автора, будет составлять, по нашему мнению, второй интонационный уровень. Здесь возникает проблема, связанная с тем, что непосредственная передача интенционального авторского контекста кажется невозможной, так как личность творца — «и невидима, и неслышима», в отличие от фигур субъектов высказывания, какими являются рассказчик, повествователь, лирический герой, выражающие свой эмоционально-волевой тон в слове как опоре для интонации. Согласно одной из формулировок Бахтина, «автор облечен в молчание». Эта проблема эффективное разрешение получила в работах Мандельштама. По мнению поэта, стихотворение живо, прежде всего, внутренним образом, который предваряет написание, иными словами, стихотворение звучит уже тогда, когда ни одного слова еще нет. Свой «Разговор о Данте» Мандельштам начинает словами о специфике поэтической речи, которая лишь чрезвычайно условно может быть названа звучащей, потому что «мы слышим в ней лишь скрещивание двух линий, из которых одна, взятая сама по себе, абсолютно немая, а другая, взятая вне орудийной метаморфозы, лишена всякой значительности и всякого интереса и поддается пересказу»5. Вслед за Мандельштамом, мы должны признать, что собственно эстетическое качество произведения определяется невыраженным, невысказанным, тем, что на языке индийской поэтики называется «дхвани», «душой поэзии», «квинтэссенцией эстетического». Доказать наличие второго (проявленного) уровня интонирования «автор — герой» за первым (непосредственно выраженным) уровнем интонации «герой — мир» мы смогли на материале лирических стихотворных произведений. Как известно, субъект высказывания лирики является в то же время и субъектом поступка, поэтому он — герой. Поэтическое слово, носителем которого и является лирический герой, всегда выполняет функцию изображения, рассказывания о событии, которое в поэзии связано главным образом с самоопределением лирического «я». Никаких других субъектов высказывания в лирике нет, если только это не пограничные с эпикой жанры, например, баллада или басня, где очевидно присутствие рассказчика или повествователя. Но современные исследования показывают, что разграничение ценностной экспрессии первичного автора и эмоционально-волевой позиции героя существует. Особенно важной здесь оказывается направленность интенции не на объект, а на другого субъекта. Это явление наиболее адекватно природе межсубъектных отношений в лирике. Во втором разделе главы («Интонации «автор — герой» и «герой — мир» в их соотношении») на примере ряда стихотворений О. Э. Мандельштама мы показываем разграничение двух направленностей интонирования. Первое анализируемое нами стихотворение — «Я к губам подношу эту зелень…». И в ритме, и в характере акцентуации запечатлено обретение героем равновесия, умиротворенности самоощущения, а выражением такого эмоционально-волевого тона является интонация «герой — мир» с оттенками смирения, покоя, тихой радости, приятия, согласия, мудрости. Дальнейший анализ акцентно-ритмической и ритмико-ассонансной структуры привел к обнаружению двух интонаций вида «герой — мир», выражающих эмоционально-волевую позицию героя. Первая из них — скрытая полемическая (по отношению к другому), ее запечатлением являются ассонанс /И/ и ритмически курсивные строки: «ПоглядИ, как я крепну и слепну»; «И не слИшком ли великолепно»; «И молочною вЫдумкой пар». Вторая интонация (по отношению к миру природы) — умиротворенно-радостная — образует интонационную доминанту, которая на уровне ритма запечатлена тенденцией к утверждению метрической схемы. Данное стихотворение представляет собой характерный пример наличия «внутренне диалогического» слова в лирике. Ценностная интенция автора и проявляющая ее интонация «автор — герой», на наш взгляд, принадлежат идиллике. Наглядно доказывают это метаморфозы природных явлений: квакуши «голосами сцепляются в шар», прутья становятся ветками, пар — «молочной выдумкой» — что говорит о закономерности изменчивости сущего. Знаменателен открывающий стихотворение параллелизм: эту зелень = эту клейкую клятву = эту землю-мать. В нем заключена мысль о круговороте жизни. Та же нераздельность жизни и смерти заметна в другом параллелизме: я крепну = слепну. Он представляется нам утверждением закономерного для природы обретения силы, жизненности (крепну) через утрату, умерщвление части себя (слепну). Анализ других произведений (двух авторских вариантов стихотворения «Заблудился я в небе — что делать?» из третьей «Воронежской тетради» Мандельштама) утверждает нас в том, что собственно эстетическое качество поэтического обеспечивается интонацией «автор — герой». Главное ее отличие как архитектонической формы — то, что она становится не только и не столько оценкой изображенного мира героя, сколько конструктивной энергией, задающей «тон-качество» эстетической целостности. И интонационно-порождающим фактором этой интонации является тип художественного завершения или, как принято говорить на языке современной поэтики, модус художественности. Первый вариант стихотворения «Заблудился я в небе…» принадлежит идиллическому типу художественного завершения, второй вариант — героическому. Изменение художественной заданности во втором варианте стихотворения обусловлено изменением статуса субъекта высказывания («Если я не вчерашний, не зряшный») относительно своего места и роли в миропорядке («Ты, который стоишь надо мной… Дай мне силу без пены пустой Выпить здравье кружащейся башни…»). Это мотивирует все другие изменения в организации произведения: и смену строфического деления (появление терцин), и «зеркальную композицию», и более легкий, по сравнению с первым вариантом стихотворения, характер акцентно-ритмической структуры. Предложенный нами в данном разделе главы анализ интонационного пространства образцов мандельштамовской лирики позволяет сделать вывод о том, что для интонации «герой — мир» интонационно-образующим фактором выступает ритм стиха в соотношении с типом акцентуации. Для обнаружения интонации «автор — герой» важно учитывать ритмико-ассонансную структуру. Представление о семантическом ореоле метра (мы анализировали стихотворения Мандельштама, написанные трехстопным анапестом), на наш взгляд, связывается, прежде всего, с эмоционально-волевой позицией героя. В третьем разделе главы («Интонационно-образующие факторы и интонация «автор — читатель») мы доказываем, что жизненно реалистическая интонация «герой — мир» в лирике образует интонационную доминанту, запечатленную на уровне ритмической и акцентной структуры. Наглядным материалом исследования в этом разделе является стихотворная пародия. Так, анализ пародии-стилизации Вл. Бахнова «Парус, парус…» показывает, что жизненная экспрессия героя выражена соответствующей и легко узнаваемой ритмической вариацией говорного стиха «Книги про бойца» А. Т. Твардовского. Это и определяет, в конечном счете, переосмысление картины мира, известной читателю по стихотворению «Парус» М. Ю. Лермонтова. С этой задачей, а также с обнаружением интонации«автор — читатель» связано определение роли эпиграфа в цикле Мандельштама «Из Петрарки». Перевод сонетов Петрарки ориентирован поэтом на точное воспроизведение экспрессии героя, следовательно, очень важным оказывается сохранение ритма оригиналов стихотворений. Для достижения необходимой читательской реакции к каждому стихотворению цикла в качестве эпиграфов даны первые строки соответствующих сонетов Петрарки на языке оригинала. Такой тип эпиграфа, который мы называем «дублирующим», задает ритмико-интонационную модель сонета Петрарки в качестве образца для интерпретации. Особая роль эпиграфа как составляющей заголовочного комплекса в определении интонации «автор — читатель» рассматривается нами на примере ряда других стихотворений. В Заключении подводятся итоги работы и формулируются основные выводы. Кроме того, намечаются следующие перспективы исследования теории интонации:
Разрешение поставленных задач позволит расширить и углубить проблематику, которой посвящено настоящее диссертационное исследование. Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:
1 Асафьев Б. В. Музыкальная форма как процесс. Книга вторая. Интонация // Асафьев Б. В. Избранные труды: В 5 т. Т. 5. М.: АН СССР, 1957. С. 211. 2 Бахтин М. М. Марксизм и философия языка // Бахтин М. М. Тетралогия. М., 1998. С. 452. 3 Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности (Фрагмент первой главы) // Бахтин М. М. Работы 20-х годов. Киев, 1994. С. 77. 4 Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 111. 5 Мандельштам О. Э. Разговор о Данте // Мандельштам О. Э. Слово и культура. М., 1997. С. 108. Автор исследования будет признателен всем, кто захочет поделиться своими мнениями и замечаниями по поводу прочитанного. Просьба писать по адресу: lyuda_pol@mail.ru.
© Людмила Польшикова, 2002. Дата публикации на Ruthenia 15/02/04. |
